Справочник для охотников и любителей Фариды Габдрауповой с иллюстрациями Александра Волобуева

Отзыв на книгу стихов «Слезы Коломбины, или Орфография любви»

Фарида Габдраупова. Слёзы Коломбины, или Орфография любви. — Барнаул: ОАО «Алтайский полиграфический комбинат», 2001. — 80 с.

Я люблю книги, как любят лыжи или сладкое. В них, если повезёт, я нахожу связующую силу с чем-то, что и назвать не знаю как, но без чего течение жизни во мне останавливается. Внешние обстоятельства встречи с нужной для тебя книгой никогда не повторяются. Но одно, похожее на стук в дверь, все же есть: книга как бы подает тебе знаки. Услышать этот стук так же легко, как если бы кто-то постучал тебе пальцем по голове, да вот понять, что это к тебе стучатся, оказывается делом не простым. Смущает настойчивая очевидность того, что именно это тебе нужно, в то время, когда ты и усилий никаких не делал для того, чтобы эту нужность добыть. С такого рода смущением я столкнулся, знакомясь с недавно изданной «Орфографией» Фариды Габдрауповой. Не знаю, как для других, а для меня правописание — это, прежде всего, право. Даже если автор пишет: «Молчи, скрывайся и таи…», — мы ведь понимаем, что и таким способом выражается всё то же право писать. Что уж говорить про сочинение с названием «Орфография».

С чувством гражданского долга берусь изучить этот трактат. И что же вы думаете, действительно орфография. Затрудняюсь сказать, учебное пособие это, или справочник. Скорее всего, и то, и другое. Это свод правил, но правил еще животрепещущих, не успевших превратиться в строгий наказ, то есть не таких, когда тебе грозят: не сделаешь — накажем. «Правила для добровольного применения», или еще короче: «Правила для охотников» — так можно обозначить этот сорт товара. Но надо отметить, что добровольность здесь, как и в других случаях, определяется степенью опасности. Вручи калькулятор расточительному человеку — и испортишь ему жизнь, если, конечно, он воспользуется этим инструментом. Получить ясность в некоторых жизненно важных вопросах мешает страх получить больше, чем сможешь унести.

Правила в «Орфографии» изложены в форме причинно-следственных связей, где причины и связи вытекают и задаются следствиями. Обычный порядок «Что посеешь — то и пожнёшь» превращается в необычный — «Что пожинаешь — то и посеял». Казалось бы, тогда все сводится к единственному правилу: «Что имеешь — то имеешь». Но вот тут-то и возникает единственно важный вопрос: «Что имеешь?» Острие этого вопроса вонзается прямо в сердце. Ни перечисление, ни более сложные математические манипуляции не могут унять волнения. Это волнение не привносится, а открывается как всегда бывшее, как основание, и даже не вашей личности, а еще глубже.

Правила, вызывающие волнение и изменяющие обычный порядок причинно-следственных связей, — это правила любви. Правила — ни как полюбить, а как видеть любовь, Правила Орфографии Любви. «Искусный дегустатор — гурману любителю» — самый подходящий подзаголовок для этого учебного пособия.

«Мы все учились понемногу…» и знаем, что такое «константа». «Ускорение свободного падения — 9,8» и т. д. Слёзы — это постоянная Габдрауповой в описании любви. Но это не слёзы, которые вырабатываются специальными железами, это слёзы Коломбины, слёзы искусства, — это переживание настоящего. «Как смотреть прямо» — еще один подходящий подзаголовок к этому культовому сооружению.

Нет беды, если ты надуваешь мыльные пузыри, нет беды, если ты радуешься этому и считаешь это важным делом, нет беды, если ты глупишь, даже понимая, что делаешь глупость, нет беды, когда какой-то пустяк для тебя беда, нет беды, если чувствуешь жизнь как воплощение всех бед. Беда, если у тебя нет беды. Чувство — страдание, бесчувственность — смерть. Таковы правила.

Если вы смотрите прямо на свои чувства, не отводя взгляд, страдания преобразуются в силу, которая поглощает всё: и чувства, и чувствующего, и предметы чувств. Остается одна любовь, идентичная с Вами и с целым миром. «Как превратить слёзы в любовь. Справочник алхимика» — еще один из возможных подзаголовков к этой книге.

Право переживать настоящее — такая наживка, что стоит её проглотить — и тебя тут же вытягивает из привычной однородной среды в среду неоднородную, переполненную родами, как базар в воскресный день. Неудивительно, что в такой неоднородности ты тут же теряешь голову, но это тебя уже не беспокоит, потому что вместе с головой ты теряешь и то, что тебя так огорчало и заботило. Но, поверьте, это не бесчувственность, а только начало настоящих чувств. И в связи с этим еще один подзаголовок, отражающий важнейшую грань этой орфографии, — «Пропедевтика чувств».

Возможно ли большего ожидать от книги?

Охотник